– Научного центра Солзорья, – криво усмехнувшись, поправил он. И, обернувшись ко мне, добавил: – Не имеет.

Отступать я не привыкла, но в этот раз пришлось себя сдержать. Откровенничать со мной явно не собирались, и возникло стойкое ощущение, что продолжать разговор в самом деле бессмысленно. Олдер никоим образом не походил на того, кто меняет решения и под кого-либо подстраивается. Сейчас, в этой небольшой, имеющей странное происхождение пещере я понимала это предельно ясно.

Прислонившись спиной к стене и похоронив тунику вторично, я расслабилась. Постаралась отстраниться от окружающей аномалии и успокоиться. Хотя пламя внутри поутихло, я все равно чувствовала его жар, желающий вырваться наружу. Так и подмывало вскочить, призвать верные клинки и снести барьер к гартаховой бабушке, заодно уничтожив и треклятую пещеру.

Но это было бы опрометчиво и бессмысленно. Требовалось сначала думать, а затем делать. Я же все-таки разумный маг, а не тупоголовый, ослепленный яростью гартах.

В пещере стояла абсолютная тишина, благодаря которой долетающие из-за барьера звуки слышались особенно громко. Тявканье собак, голоса людей, шум и сигналы необычных повозок – все это мешало забыть о том, где я нахожусь.

– Да что же эти штуки так гудят! – негромко возмутилась я, когда очередной сигнал заставил нервно вздрогнуть.

– Эти «штуки» зовутся машинами, – раздалось подле меня. – Жители того мира используют их как одно из средств передвижения. Крайне сложные технологии, создаваемые без капли магии.

«Откуда такая информация?» – уже собралась спросить я, но вовремя себя одернула.

Пускай подавится своими секретами! А я тоже буду молчать.

Долго высидеть, ничего не делая и не говоря, у меня не получилось. Так называемые машины продолжали непрестанно гудеть, будто назло пробуждая одно из моих самых ярких качеств – любопытство.

Поэтому в какой-то момент я уже стояла прямо перед барьером и, прижав к нему ладони, смотрела на шумную улицу. Людей стало еще больше, и их одежда все еще не переставала меня удивлять. Я даже позавидовала девушкам, спокойно разгуливающим в брюках, коротких шортах и не ловящим при этом укоризненных взглядов.

Помимо машин по дороге то и дело проезжали их двухколесные сородичи, отличающиеся огромной скоростью. На управляющих ими людях были надеты большие металлические шлемы, каких в нашем мире точно не существовало. Тем не менее я совершенно точно поняла: это именно шлемы.

– Ты определенно установила рекорд, моя прелесть, – неожиданно нарушил повисшую между нами тишину Олдер. – Столько времени молчать для тебя, должно быть, сложно.

Судя по интонации, к нему вернулось благостное расположение духа, но я намеревалась идти на рекорд и дальше.

Он подошел сзади – незаметно, бесшумно, и прозвучавшие прямо возле уха слова вызвали неконтролируемую дрожь:

– Это даже романтично, не находишь? Мы заперты здесь одни. Отрезаны от всех миров…

С такой точки зрения рассматривать наше положение я не пробовала.

– Не нахожу, – отрезала я, но получилось не так уверенно, как хотелось.

Вопреки моей воле и нежеланию поддаваться, сказанное прочно отпечаталось в сознании, проникло буквально под кожу и впиталось в кровь. Присутствие Олдера я ощущала слишком явно. Он больше ничего не говорил, даже не прикасался, но этого и не требовалось, чтобы меня сковало напряжение. Меня охватило неконтролируемое волнение, от которого в горле пересохло, а ногти впивались в ладони.

Я не верила Олдеру – по крайней мере, не верила до конца. У этого сильнейшего боевого мага в шкафу имелся не один десяток скелетов, показывать которые он явно не намеревался. И было бы глупо поддаваться его чертовой притягательности.

Мне никогда не доводилось испытывать подобного. Первые подростковые поцелуи с Эгри, когда мы просто хотели узнать, что это такое – поцелуй, давно померкли. Поползновения со стороны Трэя не вызывали ничего, кроме раздражения, а когда он вдруг позволял себе лишнее, то меня охватывала злость.

Но Олдер…

– Еще немного, и я поверю, что сумел отнять дар речи у самой Фелиции Саагар. – Затылок обожгло его дыхание.

И не единожды, гартах бы тебя сожрал!

– Еще немного, и я поверю, что сумела всерьез заинтересовать самого Олдера Дирра, – ответила ему в тон.

В тот же момент его ладони оказались на моих предплечьях, медленно скользнули вниз, и я услышала вкрадчивое:

– А ты до сих пор сомневаешься?

Добравшись до запястий, Олдер поднял рукава моей туники и снова двинулся вверх – теперь касаясь мгновенно покрывшейся мурашками кожи. Остановить это хотелось настолько же сильно, насколько предательски хотелось продолжить.

Сила воли победила прокатившуюся по телу сладкую волну. Резко отдернув руки, я круто развернулась, но сделала только хуже. Олдер находился немыслимо, непозволительно близко – настолько, что я могла увидеть собственное отражение в его глазах, отливающих расплавленным золотом. Глазах, смотрящих на меня так, как до этого не смотрели ни одни другие.

– Пусти, – выдохнула я, не в силах от них оторваться.

Сквозь смешок прорвались глубокие хриплые нотки:

– Разве я держу?

Пересечение наших взглядов можно было назвать невидимой битвой, хотя скажи мне кто-нибудь такую фразу ранее, и я бы только посмеялась над ее пафосом. Но это действительно была битва. Скрещение незримых клинков, молчаливый разговор, когда вовсе не обязательно произносить слова.

Сердце колотилось неистово, в мыслях проплывали яркие фрагменты из нашего общего прошлого в лесу и на базе. Нежное касание губ и властные объятия, от которых сбивается дыхание и обращается в лаву кровь…

Не отрывая взгляда и словно читая мои мысли, Олдер приподнял меня за подбородок и коснулся большим пальцем губ. Очертил контур, вынуждая их приоткрыть, и глухо произнес:

– Ты совсем на него не похожа…

Не дав мне опомниться и вникнуть в смысл сказанного, поцеловал – внезапно, ярко, страстно. Я обрушивала на себя сотни тысяч проклятий, ругала, как могла, но сопротивляться охватившему меня наваждению оказалась не в состоянии. Не способная противиться горячим губам, сминающим мои, рукам, чувственно скользящим по спине, я таяла, точно лед под натиском солнца – прекрасного, но смертельного.

Неизвестно, чем бы закончилось это безумие, если бы не раздавшийся рядом шум, вернувший меня к реальности – странной немыслимой реальности, в которой мы оказались заперты до заката.

Не сдержав тихого стона, я отстранилась и точно в тумане посмотрела на находящееся напротив лицо. На четко очерченные губы, твердую линию подбородка и темные брови, под которыми сверкали карие глаза – действительно сверкали… Точно затопленные разлившейся золотой рекой, впитавшие в себя все ее переливы и блеск. В эти короткие мгновения я увидела в них больше, чем за все недели до этого: борьбу с самим собой, сомнения, противоречивость чувств. Настоящую, проглянувшую наружу душу Олдера Дирра.